[indent] Даниэль «сбежал» вскоре после окончания официальной части церемонии. Он немного побродил по залу, обменялся репликами с несколькими вампирами из свиты, но при первой же возможности тихо и неприметно исчез – стараясь, чтобы это не выглядело демонстративно.
[indent] Лоран уже ждал его в кабинете.
[indent] – Вы желали меня видеть, сэр?
[indent] – Да, – ответил Даниэль. – Сядь.
[indent] И когда Лоран опустился в кресло, сказал – без долгих предисловий:
[indent] – В Уинчестере восстание.
[indent] Даниэль кратко, но доходчиво описал Аддерли возникшую ситуацию. Лоран слушал молча, глядя на Сантеса внимательно и серьезно.  И Даниэлю было неуютно под этим взглядом: из-за того, что придется сказать дальше и из-за того, что Лоран – как ему казалось – уже все понял сам.
[indent] – Итак, – проговорил Сантес, – есть две задачи. Первая: нужно тайно вывезти из Уинчестера одного вампира. Выбери среди своих парней двух или трех потолковее и перепоручи это им. Вампира зовут Адриано Бернини. Его нужно доставить в Лондон в кратчайшие сроки – целым и невредимым…
[indent] Сантес открыл ящик стола, извлек портрет, нарисованный Греем, и его же записку. Протянул то и другое Лорану. Тот мельком посмотрел на портрет, потом пробежал глазами записку.  И поднял взгляд.
[indent] – Вопросы по первой задаче есть? – сказал Даниэль.

Отредактировано Даниэль Сантес (2016-09-28 22:16:07)

[indent] – Именно так.
[indent] Передавая Аддерли записку, Даниэль ожидал вопроса. И теперь был убежден, что не ошибся в Лоране: тот всё понял правильно.
[indent] – Если Бернини мятежник, – Даниэль усмехнулся, – реакция его на эту записку предсказуема: он попытается сбежать. Я полагаю: лучше узнать это сразу. Будет хуже, если он притворится паинькой, а потом сбежит по дороге… Доставить Бернини нужно к нам в особняк. Нейтрализовать и запереть. И доложить мне, как только он будет на месте.
[indent] Сантес помолчал. То, что он намеревался сказать, Лоран Аддерли отлично понимал и сам. И все же сказать следовало. Просто потому что… это казалось правильным.
[indent] – Ситуация в Уинчестере поганая. Очень поганая, Лоран. Передай своим парням, чтобы были осторожны.

[indent] – А теперь, – сказал Даниэль, – вторая задача. Ты поедешь в Уинчестер. Лично. И тайно. Об этом никто не знает, кроме тебя, меня и Принца. Поедешь отдельно – не вместе со свитой. Но там, в городе, разыщешь их. Будешь наблюдать, не обнаруживая себя.
[indent] Он помолчал немного.
[indent] – Принца попытаются убить. Он принял меры, разумеется, но мы не знаем, какие сюрпризы приготовили бунтовщики. Ну, а ты будешь нашим «сюрпризом». Если все пройдет благополучно, и твое вмешательство не понадобится – хорошо. Но может выйти так, что все остальные меры безопасности окажутся недостаточными… Твоя задача: любой ценой сохранить жизнь Принца. Любой ценой, Лоран. Ты же понимаешь меня?..

[indent] – Да, – ответил Даниэль. – Выполняй.
[indent] И, когда за Лораном закрылась дверь, опустился в кресло возле стола.
[indent] – Прости, – сказал он негромко. Зная, что никто это не услышит.

Отредактировано Даниэль Сантес (2016-10-14 07:44:44)

– И снова здравствуй, – спокойно произнёс Алан.

Он всегда здоровался с Даниэлем Сантесом. Всегда прощался. Никогда не забывал говорить «спасибо» и «пожалуйста». Пусть первый советник Принца вампиров и глава службы секретности работали вместе не одно столетие и между собой уже не нуждались в полагающихся по этикету расшаркиваниях и величаниях вроде «досточтимый» – но обычной вежливостью Алан не пренебрегал и не собирался.

Это ведь только к близким друзьям можно ввалиться в любое время и завести разговор так, будто он не прерывался со времён последней встречи. А Алан и первый советник Его Величества друзьями отнюдь не были.

Форнайт прошёл к столу и сел в кресло напротив Сантеса.

– В доме на Чансери-лейн был обнаружен замурованный не то подвал, не то погреб,–  начал он свой доклад. – В буквальном смысле слова замурованный: крышка погреба была заложена сверху керамической плиткой, и этот участок пола внешне ничем не отличался от соседних. Вполне возможно, что жильцы дома ничего не знали о подвале. Кстати, стоит отметить, что в дом они въехали всего около месяца назад, раньше дом стоял заколоченным.

Алан говорил чётко и по-деловому – стараясь не упустить ни одной важной детали, но в то же время избегая лишних описаний.

– В подвале мы с помощником обнаружили огарки красных свечей, которые стояли по кругу. В центре круга было пятно, будто от крови, и серебристый прах. Там веяло холодом и возникало чувство беспричинного страха. Когда мой помощник (он телепат) прикоснулся к праху, он также почувствовал сильную боль. Ему показалось, что погибший вампир очень сильно страдал перед смертью.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-10-30 20:28:04)

Алан кивнул. Он ждал этих вопросов, потому что сам задавался такими же.

– Я поручил своим сотрудникам выяснить всё относительно дома, – сказал он. – Но они смогут начать работу не раньше утра. Полагаю, информация будет у тебя к где-то ленчу.

Мысленно Алан Форнайт сделал себе пометку: не забыть предупредить мифотворцев, чтобы предоставили отчёт Сантесу. А то ребята привыкли отчитываться только перед шефом – а Алана ведь в Лондоне не будет, он отправится в Уинчестер.

– Также в подвале мы обнаружили кольцо, – продолжил Алан. – Оно закатилось в щель под лестницей.  Вот оно.

И аккуратно положил на стол серебряное кольцо в виде змея, кусающего собственный хвост.

Честно говоря, сделал он это с тяжёлым сердцем. Тяжело сообщать кому-то, что один из его подопечных либо замешан в грязном деле, либо, что ещё вероятнее, погиб. Но не сообщить тоже было невозможно.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-10-18 19:32:39)

– Взяли, – отозвался Алан. Он расстегнул портфель и вынул из него коричневый бумажный пакет. – Вот. Небольшую часть я отправил на анализ вместе с огарком свечи и соскобом с пола. Не знаю, что даст этот анализ. Может быть, и ничего. Но говорят, что цвет и структура пепла зависят от содержащихся в нём солей и металлов, и что химическим путём можно подобрать такое сочетание элементов, что пепел по цвету станет похож на прах вампира. Я хочу исключить любую возможность ошибки. Любую.

А также исключить и возможность надежды. Пока оставалась хоть какая-то вероятность, что «Дети Баала» не приносили в жертву вампира, а лишь имитировали чью-то гибель, Алан хотел в это верить. Пусть даже шансы на это составляют лишь десятые доли процента – всё равно хотел. Он не желал внутренне согласиться с тем, что найденный пепел означает уничтожение одного из вампиров. Но результат анализа должен будет дать однозначный ответ, который нельзя не принять.

Доклад был ещё не закончен, но глава службы секретности снова сделал паузу – на случай, если Сантес решит прикоснуться к праху. Тогда телепат, наверно, что-то почувствует, и ему понадобится время, чтобы осмыслить свои ощущения.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-10-31 00:28:56)

– Когда я взял кольцо в руки, – продолжил Алан, – те стены дома, что ещё стояли, рухнули. Буквально через секунду. Возможно, это просто совпадение, но, может быть, и нет.

Мгновение он помолчал.

– У меня всё.

И замолчал снова. Честно говоря, Алан был разочарован, когда понял, что первый советник Принца не станет прикасаться к праху при нём. Сам не отдавая себе в том отчёта, он надеялся, что визит к Сантесу что-нибудь прояснит. Всё-таки Даниэль Сантес как телепат намного сильнее, чем Кевин О’Нейл. Он мог почувствовать то, что осталось скрытым для Кевина, – а потом поделиться своими выводами.

Однако, похоже, всё пойдёт обычным порядком: первый советник привлекает Алана для конкретных поручений, а информацию выдаёт лишь в том объеме, который, по его мнению, нужен.  Например, летом Сантес рассказал главе службы секретности о ритуалах, на которых убивают ведьм, но не словом тогда не обмолвился, что в местах жертвоприношений возникает особая аура. Он сказал об этом лишь в тот момент, когда это стало важно для выполнения следующего задания.

Алану не то чтобы нравилось быть слепым исполнителем, но, во-первых, первый советник Принца выше по рангу и сам определяет их рабочие отношения; а во-вторых, дело об убитой ведьме вел всё-таки Сантес, а не служба секретности. Не было прямой необходимости вникать в чужие проблемы, когда своей работы хватает.

Но теперь такая необходимость возникла.  Если сектанты всё-таки убивают вампиров – Алан не простит себе, если останется в стороне. Если не приложит все усилия, чтобы защитить сородичей.

Другой вопрос, что Даниэль Сантес может придерживаться иного мнения по данному поводу.

– Теперь твоя очередь, – сказал Алан. – Расскажи, пожалуйста, что тебе известно об этом кольце и его владельце. Пойми меня правильно:  если «Дети Баала» уничтожают вампиров, я сделаю всё, чтобы их остановить. У нас с тобой общая цель.  И чем больше я буду понимать и знать, тем больше принесу пользы делу.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-10-30 21:14:47)

Алан, хоть убей, не мог понять логики Даниэля Сантеса. Первый советник только что услышал, что таинственные сектанты убили вампира. Причём, скорее всего, не какого-то абстрактного вампира, а того, кто был лично знаком с Сантесом и находился под его покровительством. Да если бы у Алана убили любого из мифотворцев – он мог бы думать только о том, как это произошло, в чём была причина и как добраться до убийц. А поскольку дело явно непростое, не стал бы отказываться от поддержки тех, кто честно и искренне хочет того же.

Но Даниэль Сантес сидит и невозмутимо рассуждает о том, насколько слаженная у них с Аланом получится команда. Нет, ему и в самом деле важно сейчас именно это?

– Слаженная – не получится, – мрачно признал Алан. Какая уж тут слаженность, если действия одного вызывают у другого удивление, граничащее со ступором. – А команда получится; во всяком случае, я не вижу, почему нет. За время службы Принцу Лондона мне неоднократно приходилось сотрудничать с вампирами, которые не разделяли моих взглядов.

Правда, никто из них не бесил главу службы секретности так, как Сантес. Но ради дела придётся сдерживать свои чувства.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-10-30 21:17:45)

«Скорбеть над каждым трупом смертного».

Алан не врал, когда говорил, что привык сотрудничать с теми, кто не разделяет его взглядов. Среди вампиров Лондона таких было большинство. Стремление не убивать людей, как правило, вызывало у них непонимание и насмешки. Насмешек этих Алан за шестьсот с лишним лет наслушался – не передать сколько. Давно уже притерпелся и перестал обращать внимание.

Но из любого правила есть исключения, и в данном случае исключение звалось Даниэлем Сантесом. Чёрт знает, как ему это удавалось, но слова первого советника Его Величества – и только его – иногда ранили Алана так же больно, как в первый раз. Да что там – ранили! уязвляли и жгли до глубины души.

«Размахивая своим гуманизмом».

Алан с трудом сдержался, чтобы не заехать Сантесу по физиономии. Но сдержался. Крепко, до скрипа стиснул зубы и сосредоточился на рассказе об Артуре Милтоне.

– Да, подробности нужны, – сказал он очень, очень ровным голосом. – Во-первых, на основании чего ты считаешь, что Милтон именно погиб, а не, скажем, примкнул к сектантам? Во-вторых, необходимо понять, как он попал в поле зрения «Детей Баала», а потому расскажи, пожалуйста, чем Милтон занимался последнее время, каков был круг его интересов, с кем он общался и так далее.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-10-30 21:32:53)

Сантес говорил так же ровно и таким же демонстративно спокойным тоном, что и сам Алан минуту назад. Впору было подумать, что первый советник Его Величества издевается, копируя манеру собеседника! Но Алан вовремя сообразил, что они оба просто-напросто используют один и тот же приём. Подчёркнуто нейтральная речь помогала отвлечься от эмоций и сосредоточиться на деле.

Похоже, такой тон начинал входить у них с Сантесом в привычку.

– Я понял, – отозвался Алан на слова беловолосого вампира про то, что информации недостаточно. – Мне кажется, имеет смысл поговорить с мисс МакМаллен: спросить, не заметила ли она среди знакомых Артура Милтона кого-нибудь подозрительного, а также, не происходило ли перед его исчезновением неожиданных или странных событий. Кроме того, я наведался бы к нему домой (ты ведь знаешь, где его квартира?) и всё там осмотрел. Но я сегодня ночью уезжаю в Уинчестер, так что этим придётся заняться тебе.

Алан Форнайт задумался, стоит ли верить Сантесу в том, что его подопечный не расстался бы с кольцом и не стал бы участвовать в жертвоприношении вампира. Решил, что стоит. Всё-таки Даниэль Сантес в силу опыта хорошо разбирается в людях и вампирах, а ещё он сильный телепат. Вряд ли он мог ошибиться в характеристике Милтона.

– А также, – ровным голосом спросил Алан, кивнув на бумажный пакет, – какова вероятность того, что, прикоснувшись к праху, ты сможешь понять больше, чем телепат из службы секретности?

Отредактировано Алан Форнайт (2016-11-03 21:24:46)

– Не спеши меня хоронить, Сантес, – холодно отозвался Алан Форнайт. – Из того, что я знаю, легко заключить, что в Лондоне тоже будет не курорт.  Вдруг я сейчас не спрошу, а после моего возвращения и спрашивать-то будет уже не у кого?

Его взгляд скрестился со взглядом собеседника.

– Зачем тебе мой помощник?  Если хочешь узнать, что он почувствовал, возьми и прикоснись к останкам сам. Пакет рядом с тобой.

Алан был раздосадован тем, что первый советник Принца нашёл повод прекратить отвечать на вопросы. Дескать, отправляйся в Уинчестер, дорогой глава службы секретности, а разговор продолжим после твоего возвращения, не раньше.

А Форнайт хотел как можно раньше понять, действительно ли сектанты убили вампира или – безумная надежда – это фальшивка, инсценировка с непонятной пока целью. Да, химический анализ даст однозначный ответ, но ответ будет только утром, а отъезд в Уинчестер в два часа ночи.

Алан сам не понимал раньше, насколько сильно надеялся, что Сантес сумеет почувствовать в прахе что-то, что заменит анализ и сделает дальнейшую экспертизу бессмысленной! И ведь Сантес, может быть, действительно  почувствовал бы.  Но по всему понятно: беловолосый вампир не прикоснётся к содержимому пакета. А если и прикоснётся, Алану он об этом не скажет. 

И ничего с ним не сделать, потому что он в своём праве. Проклятие.

– Так почему же не прикасаешься? Боишься?

Отредактировано Алан Форнайт (2016-11-05 00:53:27)

Нет, глава службы секретности не предлагал и, более того, совершенно не хотел, чтобы Даниэль Сантес лез в подвал разрушенного дома на Чансери-лейн. После того, как дом привлёк к себе внимание полиции, показываться там не стоило.

– Я пришлю к тебе О’Нейла, – спокойно согласился Алан. Вспомнил, что раньше не называл своего помощника по имени, и пояснил: – Его зовут Кевин О’Нейл. Должен признаться, я отпустил его до завтрашней ночи, поскольку наше задание отняло у него много сил. Но когда он придёт на дежурство, ему передадут, чтобы он немедленно отправлялся к тебе. Или ты хочешь встретиться с О’Нейлом  раньше? Тогда я пошлю кого-нибудь его разыскать.

Невольно Алан вспомнил подвал и то, какое у Кевина было лицо, когда он спустился под землю. Да, первый советник Принца был прав: Алан не смог бы передать, что за чувства владели тогда телепатом службы секретности. И, действительно, нельзя было отрицать, что эти чувства могут оказаться важными. Но всё же – почему Сантес не может сперва прикоснуться к серебристому пеплу, а только потом поговорить с Кевином О’Нейлом? Алан не видел к тому причин и решил сделать ещё одну попытку переубедить собеседника.

– Но ты не ответил на мой вопрос. Насколько высока вероятность, что, прикоснувшись к праху, ты сумеешь понять больше, чем телепат из службы секретности? Я даже уточню, что меня интересует: сумеешь ли ты однозначно определить, действительно ли перед нами останки вампира или  это какая-то хитрая подделка?

Беловолосый вампир ответил не сразу, и в наступившей тишине Алан снова вспомнил подвал, лицо Кевина и охвативший их обоих отчаянный леденящий страх. Вспомнил, как чуть не поддался искушению убежать без оглядки, бросив всё. А ведь справиться со страхом им помогло лишь предупреждение Сантеса! 

– Кстати, – из чувства справедливости Алан не мог не отдать Сантесу должное, – спасибо, что предупредил, что в доме на Чансери-лейн может возникнуть чувство иррационального страха. Если бы мы не знали об этом, дело могло бы повернуться плохо.

– Мерзостен? Я не имел этого в виду, но, – Алан просто не смог удержаться от сарказма, – если ты сам так себя определяешь, я тебе поверю.  Я высоко ценю твои суждения!

Далее Алан намеревался сообщить, что именно из-за доверия к суждениям первого советника Его Величества он и возлагает на оного советника благородную миссию не тупить и использовать наконец свои телепатические способности. Но – не сообщил, потому что случайно перехватил взгляд Сантеса, брошенный на пакет с пеплом.

Этот взгляд заставил Алана Форнайта задуматься. Для него самого Милтон навсегда останется всего лишь одним из множества вампиров Лондона, – но для Даниэля Сантеса он был чем-то большим. Сантес сделал Милтона вампиром;  наверно, он потом воспитывал его, они подолгу разговаривали, и молодой вампир делился своими мечтами, бедами. Наверно, было в этом Артуре Милтоне что-то, что Сантес ценил.

И прикосновение к праху, которое Алан до сей поры считал следственным экспериментом, для первого советника Принца могло являться чем-то иным. Например, последней весточкой от друга.  Прощальной.

Поэтому Алан сказал совсем другое.

– Результат химического анализа будет только завтра утром, я не успею его получить до отъезда. Да, твоя логика безупречна. Но я всё никак не могу смириться и цепляюсь за любую возможность не верить. Я думаю, ты меня поймёшь.  Может быть, ты даже чувствуешь то же самое.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-11-15 00:52:43)

О том, что при прикосновении к праху Даниэлю Сантесу может стать плохо, Алан раньше не думал. Точнее, понимал, что так может случиться, но не придавал этому значения. Но теперь, после слов Сантеса, он взглянул на ситуацию по-другому.  Действительно, сейчас – когда в Уинчестере мятеж – первый советник Принца вампиров не может позволить себе терять силы и работоспособность. И ради чего? Ради подтверждения гипотезы, которая и так подтвердится (или опровергнется)  всего лишь через несколько часов? Нерационально.

Алану даже стало неловко, что он сам не дошёл до такой простой мысли.

Но удивительно было, как именно Даниэль Сантес об этом сказал. «Предполагаю, что мне станет нехорошо. А я не желаю, чтобы ты это видел». Это прозвучало без привычной иронии, без раздражительности. Очень искренне это прозвучало.

Искренность в их разговорах с Сантесом была нечастым гостем. Честность – да, без честности рабочие отношения невозможны. Честность была. А искренность – нет.

– Я понял, – сказал глава службы секретности. – Расскажешь, когда я вернусь.

Разговор на этом можно было и прекратить, но Алан добавил:

– Дел и правда хватает, ты прав. А я к тому же только что узнал, что оборотни, возможно, потребуют у Его Величества мою голову. Как будто мало мне сейчас проблем.

Алан даже не знал, зачем он сказал это. Чтобы ответить откровенностью на откровенность? Чтобы перевести разговор на другую тему?

Отредактировано Алан Форнайт (2016-11-20 23:47:41)

– Лорд Уэлш вернулся, – подтвердил Алан. – Но пока никак себя не проявил. Что он думает по поводу новой политики Альфы и сближения с вампирами, неясно. Зато носятся слухи, что многие матёрые оборотни из его ареала желают мне гибели, поскольку я якобы обесчестил дочь лорда Уэлша. 

Глава службы секретности не собирался рассказывать эту историю на каждом углу, но не видел причин скрывать её от первого советника Принца. Он знал, что Его Величество полностью доверяет Сантесу.

– Достоверной информации о случившемся у нас пока нет. Но сегодня перед присягой мисс Нери пересказала мне разговоры, которые ходят среди оборотней. Говорят, что у лорда Уэлша была дочь по имени Анна Уайт. Говорят, что я приходил к этой девушке в облике её жениха и во время любовных ласк высасывал из неё здоровье и силы, – Алан пожал плечами. – Якобы, когда она стала чахнуть, её семья забеспокоилась, начала расследовать и установила, что жених – фальшивый. Они пытались поймать злодея, но он скрылся за оградой резиденции Принца на реке Джубили, куда оборотням хода нет. Говорят также, что кто-то видел, как мнимый жених меняет облик и становится мной. Болтают, что каждое свидание девушки с её искусителем длилось чуть меньше шести часов и что тот всякий раз уходил в направлении резиденции Его Величества. Мисс Нери сегодня сказала мне, что, по её сведениям, после этого жених Анны Уайт разорвал помолвку, а сама мисс Уайт была изгнана из общества. Спустя какое-то время она покончила с собой.

Алан запнулся, не зная, стоит ли говорить дальше. Но очень хотелось выговориться, а Сантес слушал внимательно.

– Ирония судьбы в том, что ничего подобного я не делал. Я убил мать девушки, Элизабет Уайт; я пытался убить лорда Уэлша, но вот именно на честь мисс Уайт не посягал никогда. Однако оборотни имеют ко мне претензии не за действительную мою вину, а за ложную. Честное слово, это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Отредактировано Алан Форнайт (2016-11-25 21:33:14)

– Я не знаю, кто свидетель и есть ли он вообще, – отозвался Алан. –  А дело было, как я понял, пять лет назад.

Пять лет. Не такой уж большой срок для вампиров и оборотней; однако достаточный, чтобы горячие следы остыли и факты обросли самыми невероятными домыслами.

– И я не склонен относиться к этим слухам легкомысленно. Мне кажется, если очистить их от домыслов и прочей словесной шелухи, окажется, что в основе лежит действительное происшествие. Тому, что сейчас кажется нам нелепым, можно подобрать правдоподобное объяснение. Вот ты спрашиваешь: как свидетель мог видеть подлог, но не сказать о нём никому? Вначале я тоже подумал, что это странно. Но если предположить, что какой-нибудь оборотень не из знатных (ну, скажем, слуга в доме Уайтов) случайно увидел, как его молодая хозяйка под предлогом свидания с женихом встречается с вампиром? Предположим, слуга решил, что всё это происходит с согласия самой мисс Уайт – кстати, вполне возможно, так оно и было, ведь для многих вампиров не составит труда очаровать и влюбить в себя девушку. Разве не логично для слуги будет держать язык за зубами? И лишь потом, когда свидания окончились трагедией и семейство Уайт стало искать виновника, заговорить, потому что его слова уже никак не повредили бы молодой госпоже, а, напротив, могли помочь. Я не утверждаю, что всё именно так. Я выдумал это просто для примера. С тем же успехом может оказаться, что показания свидетеля фальсифицированы от начала до конца.

Алан пожал плечами.

– Я полагаю, что с мисс Уайт и в самом деле случилась беда, которая легла на её репутацию позорным пятном, ведь вряд ли кто-то стал злословить в адрес девушки без всяких на то оснований. Но в чём заключалась беда и почему виновником называют меня – вот тут уже начинается область домыслов и догадок. Хорошо, если окажется, что всё это чепуха, нелепое недоразумение. Неприятно, если кто-то воспользовался историей Анны Уайт в попытке закопать меня. Причём, – Алан поморщился, – нельзя исключать, что это не оборотни, а кто-то из вампиров действует руками оборотней. Тогда это не просто неприятно, но даже опасно.

– Интересный вариант, – задумчиво кивнул Алан. – Да, его тоже не стоит сбрасывать со счётов. Тем более, мисс Нери говорила мне, что, по её сведениям, Анна Уайт к моменту смерти уже почти оправилась как от телесного истощения, так и от меланхолии. И если это и вправду так, зачем бы ей было кончать с собой? Может быть, её и вправду убили. Бедная девушка. Как-то слишком сильно ей досталось: сиротство, разрыв помолвки, презрение общества, потом смерть. А ведь она, должно быть, была очень молодой. Красивой.

Вампир-охотник тряхнул головой, будто пытался отбросить мысли, не имеющие отношения к делу.

– Этим делом сейчас официально, по поручению Его Величества, занимается мисс Нери. Но я тоже не хочу сидеть сложа руки. Я собираюсь попросить кое-кого разузнать о мисс Уайт по личным каналам; может быть, удастся набрать побольше фактов.

Алан вздрогнул, как от удара. Да, собственно, это и было ударом, пусть и нанесённым не оружием, а словами.

«Лицемерие и ханжество».

Иногда глава службы секретности думал, что с Даниэлем Сантесом можно говорить спокойно, разумно, не ожидая каждую минуту оскорбления. Как раз сейчас – когда они начали обсуждать историю Анны Уайт – ему снова так показалось. Он даже расслабился. Почувствовал себя свободно.

А зря.

– Нет, не лицемерие, – сказал Алан ровно, хотя стиснул пальцы так, что подлокотник кресла под его рукой жалобно скрипнул. – Не лицемерие и не ханжество, Сантес. Я не жалею тех, кто погиб в честном бою, и не оплакиваю оставленных ими сирот. Если бы с девушкой случилось только это, я бы не стал ей сочувствовать. Но ей довелось хлебнуть и другого: презрения окружающих, одиночества, физической боли, в конце концов! Вот за это мне её жаль, Сантес. Я убиваю – это правда. Но даже к противникам можно относиться с уважением. Я никогда не издеваюсь над жертвами. И никогда не мучаю их, как это делаешь ты!

Отредактировано Алан Форнайт (2016-12-07 22:21:33)